ОБ УПАГУПТЕ

Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анантхапиндада. В то время в той стране был бродячий брахман³⁴ по имени Упагупта, который обладал большими знаниями и светлым умом, а также он был сведущ в событиях прошлого, будущего и настоящего. Пришел тот брахман как-то раз к Победоносному и изъявил желание вступить в монашество, сказав при этом:
– Вступлю в монашество, если мудростью и талантам и сравняюсь [в результате этого] с Шарипутрой³⁵. Если же это невозможно, то вернусь домой.
– Это невозможно, – ответил Победоносный.
Тогда бродячий брахман не стал вступать в монашество и вернулся домой.

Однажды Победоносный сказал своему многочисленному окружению:
– Через сто лет после моего ухода в нирвану этот брахман вступит в монашество, станет обладателем шести трансцендентных способностей и сотворит благо множеству живых существ.
Уходя в нирвану, Победоносный сказал также Ананде⁵²:
– Ухожу в нирвану и передаю тебе сосуд всех сутр¹⁷. Храни их крепко и распространяй!

И после ухода Победоносного в нирвану Ананда стал хранителем сосуда всех сутр святого Учения. Когда Ананда полностью покидал свое тело, он отдал такое распоряжение своему ученику Яшеке:
– Уходя, передаю тебе все сутры, храни их крепко! – И добавил следующее: – В стране Варанаси у домохозяина Гупты будет сын по имени Упагупта. Ты выпроси его и прими в монашество. Когда же ты уйдешь (умрешь – прим. ред.), то святое Учение вручи ему.
После кончины Ананды Яшека хранил святое Учение и сотворил много блага живым существам этого мира.

Затем он пришел в город Варанаси и, установив дружеские отношения с тамошними домохозяевами, постепенно приблизился к той семье и завязал с ней дружбу.
У домохозяина Гупты родился сын, которому дали имя Упагупта. Когда он был еще маленьким и неокрепшим ребёнком, Яшека попросил отдать его в монашество, но домохозяин сказал на это:
– Не выйдет. Мой единственный, желанный сын будет хранителем рода. Вот если родится еще один ребёнок, тогда отдам.
Через некоторое время родился еще один ребенок, которого назвали Нандангупта. Яшека снова пришел к этому домохозяину и попросил ребёнка. Но домохозяин сказал:
– Старший сын должен заниматься внешними делами [семьи], а младший – её внутренними делами, тогда все будет в порядке. Поэтому не могу отдать. Вот если появится ещё один ребёнок, то его непременно отдам.
Яшека, будучи архатом⁵³, обладал тремя ведениями и знанием всех свойств, присущих [тому или иному] живому существу. Поэтому, проникнув в природу двух сыновей домохозяина и найдя, что их уделом отнюдь не является монашество, он не стал настаивать.
Затем у домохозяина родился третий сын, мальчик прекрасной наружности. Яшека опять пришёл к тому домохозяину и попросил у него сына.
– Ребёнок ещё очень мал и не может выполнять обязанностей служки, поэтому не могу тебе отдать. Вот когда подрастёт, тогда и отдам.
Когда мальчик вырос и вошёл в разум, отец вверил ему богатства и товары и пустил по торговой части.

Как-то раз Яшека пришел к [младшему] сыну домохозяина, преподал ему Учение и, побудив его сосредоточить свои мысли в одной точке, дал следующее наставление:
– При возникновении благостного помысла откладывай в сторону белый камешек. При возникновении неблагостного помысла откладывай в другую сторону черный камешек. Затем посчитай, каких больше.
Упагупта в соответствии с этим наставлением откладывал камешки при появлении [у него] благостного и неблагостного помыслов, а затем считал. Сначала чёрных камешков оказывалось очень много, а белых совсем мало. Затем в результате постепенного совершенствования число чёрных и белых камешков сравнялось. И, наконец, когда он свои помыслы от мирских влечений отвратил, чёрные камешки исчезли и остались только белые. Совершенствовались и умножались его благие помыслы, и он обрёл первый духовный плод⁶⁸.

В то время одна гетера, проживающая в городе, послала служанку к Упагупте купить цветов. Упагупта был честен и отпустил служанке много прекрасных, радующих глаз цветов. Когда служанка принесла цветы и вручила их своей хозяйке, та с удивлением спросила ее:
– Цветы, что мы прежде покупали, стоили столько же, сколько и эти. Но почему же прежде цветов было мало, а сейчас много? Не обманывала ли ты меня раньше?
Служанка ответила:
– Нынешний торговец цветами на удивление честен. Ему чужд обман, поэтому я и получила так много [цветов]. Этот человек красив и прекрасно сложен. Если госпожа взглянет на него, то влюбится.
Тогда гетера послала служанку пригласить Упагупту. Но Упагупта не пришел, так как не имел на то никакого желания. Еще и еще раз звали его, но он не хотел приходить.

Как-то раз та гетера встретилась с царским сыном и, польстившись на его драгоценные одежды, убила царевича, а труп спрятала. По приказу царя стали обыскивать дома и нашли тело царевича в доме у гетеры. Согласно царскому распоряжению ей отсекли руки и ноги, отрезали нос и уши, а останки выбросили на кладбище. Но, несмотря на такое, она все еще оставалась жива, и Упагупта пришел к ней. Гетера спросила его:
– Почему раньше, когда я была прекрасна, ты не захотел прийти, а сейчас, когда я столь ужасна, пришёл?
Упагупта ответил:
– Я пришел сюда не из-за чувственного желания, а из-за милосердия к тебе.
И он наставил ее в Учении о четырёх аспектах бренности¹⁴⁶, сказав, что тело – это сосуд нечистот, объект страданий, пустотно оно и безличностно. Поэтому только невежественные глупцы привязаны к бренному телу. И гетера, выслушав его поучение, обрела чистый дхармический глаз⁸⁶ на святое Учение, а Упагупта обрел плод невозвращения.

Затем Яшека попросил домохозяина отдать этого юношу в монашество. Домохозяин вручил юношу Яшеке, тот привел его в храм и возложил на него [первые] десять обетов.
Спустя двадцать лет Упагупта принял монашеские обеты во всей их полноте, а затем стал архатом. Обладая тремя ведениями¹⁴³ и шестью трансцендентными способностями¹⁰¹, он обрел неистощимое красноречие и, собирая толпы людей, наставлял их в Учении.

Как-то раз, [во время проповеди], греховный Мара⁴⁰ низвёл дождь золотых монет на многочисленных собравшихся, и все люди, возжаждав денег, перестали слушать слова Учения.
На следующий день, во время проповеди Учения, греховный Мара низвёл дождь цветочных венков на многолюдное сборище, чем привел в смятение помыслы всех людей.
И ещё на следующий день, когда Упагупта проповедовал Учение многочисленному собранию людей, владыка Мар явил голубого слона с шестью клыками. На каждом клыке находился водоем, в каждом водоеме имелось семь цветов, на каждом цветке сидели по семи хрустальных дев и играли на музыкальных инструментах. Тот слон медленно выступал, рисуясь своей величавой походкой, все же люди, глазея на него, не желали [слушать слова] Учения.
И ещё на следующий день, во время проповеди Учения многочисленному собранию, владыка Мар обернулся молоденькой девушкой прекрасного облика и вступил в толпу собравшихся. Все люди таращили глаза [на эту девушку] и забыли слушать [слова] Учения. Упагупта тут же обернул эту магическую девушку белым скелетом, и все люди, увидев это, тотчас обратили свое внимание к святому Учению, отчего многие обрели духовный плод.

У достопочтенного [Упагупты] была собака. Каждый день, навострив уши, она внимала святому Учению. Поэтому после смерти собака возродилась [божеством] в шестой обители богов и располагалась на одном сиденье с греховным Марой.
«Это божество, – подумал греховный владыка, – видно, обладает огромными достоинствами, если равно мне. Надо выяснить, из кого же оно после смерти здесь возродилось».
Выяснял и обнаружил, что [божество] возродилось из собаки. «Это все монах сделал, чтобы оскорбить меня и унизить», – подумал Мара.

Издалека он увидел, что достопочтенный [Упагупта] пребывает в самадхи¹⁰, и надел ему на голову драгоценную корону. Поднявшись из самадхи, Упагупта обнаружил на голове корону. Стал выяснять, кто надел ему корону, и нашел, что это сделал греховный Мара. Своей магической силой он вызвал греховного Мару к себе и, обернув труп собаки жемчужной налобной повязкой, вручил её греховному Маре со словами:
– Ты дал мне корону, взамен я дарю тебе эту нить жемчуга, прими!
Греховный Мара взял нить жемчуга, надел ее на голову и удалился.

Вернувшись назад, он нашел, что жемчужная повязка, надетая на его голову, является ни чем иным, как трупом собаки. С отвращением он пытался сбросить её, но, сколь ни напрягал силы, сбросить не мог.
Тут к нему подошел Индра¹⁶.
– Сбрось с меня эту нечисть! – попросил его греховный Мара.
– Кто это сделал, только тот может сбросить, – ответил ему Индра, – я же не в силах её сорвать.
Ко всем богам, вплоть до владыки богов Брахмы²⁷, обращался греховный Мара с просьбой освободить его от этой нечисти. Но ответ был такой же, как и прежде: «У меня нет сил сбросить ее».
Ничего не оставалось делать.

Пришел греховный Мара к достопочтенному Упагупте и обратился к нему с такими словами:
– Воистину Будда Победоносный обладает великими достоинствами. Его милосердие всеобъемлюще. Вы же, шраманы, ужасны. Вот, к примеру, некогда я с войском в восемьдесят тысяч претов⁴ окружил бодисаттву и пытался свести на нет его высшее духовное пробуждение. Однако он, милосердие в себе взрастив, не мыслил меня своим врагом. Над тобой же я только немного подшутил, а ты вон какое дело сотворил.
– Верно ты говоришь, – согласился Упагупта. – Сравнивать Будду со мной – дело никоим образом не возможное. Это то же самое, что сравнивать гору Меру³⁶ с горчичным зерном, или океан с лужицей в следе из-под копыта, или царя зверей льва с лисицей – все это величины несоизмеримые. Я родился в конце плохого периода времени и не зрел Татхагату. Слышал я, что ты силой магических превращений можешь обернуться Буддой. Покажи, я хочу непременно видеть [его].
Мара сказал:
– Я обернусь его подобием. Только ты не кланяйся мне.
– Не буду кланяться, – ответил Упагупта.

Тут же владыка мар обернулся Буддой, рост которого составлял шестнадцать локтей, а тело, украшенное тридцатью двумя знаками высшего существа и восьмьюдесятью [второстепенными] признаками телесных совершенств, было золотистого цвета и блистало ярче солнца и луны. Обрадованный Упагупта собрался отдать поклон, но владыка мар тут же принял свой настоящий облик и спросил Упагупту:
– Достопочтенный, ты ведь не хотел кланяться. Почему ты намеревался отдать поклон?
– Я хотел отдать поклон Будде, но не тебе, – ответил Упагупта.
– Во имя милосердия избавь меня от трупа собаки, – попросил владыка мар Упагупту.
– Породи помысел о сострадании, стань защитником всех живых существ, и собачий труп обратится в нить подлинных драгоценностей. Но только породишь недобрый, греховный помысел, нить [опять] собачьим трупом обратится.
Ужаснулся владыка мар и постоянный добрый помысел в себе породил.

В то время Упагупта, обретя духовный плод, живые существа в истинную веру обращал. Число тех, кто его стараниями обрел все четыре духовных плода, сопоставимо со следующим: если каждый, обретший духовный плод, положил бы палочку небольшой длины в помещение, которое в шестьдесят раз выше, длиннее и шире этой палочки, то это помещение оказалось бы целиком заполненным такими палочками. Все люди стали восхвалять и прославлять Упагупту, говоря:
– Велики твои достоинства, поэтому ты бесчисленное количество живых существ в истинную веру обратил.
– Если я, – сказал Упагупта, – в то время, когда пребывал в мире животных⁵, живые существа также обращал в истинную веру и делал их обладателями благородного [духовного] плода, то ныне стоит ли говорить об обращении в истинную веру?
– Соизволь поведать нам, – попросили многочисленные окружающие, – каким образом ты прежде живые существа в истинную веру обращал.
И рассказал Упагупта.

В давно прошедшие времена здесь, в Варанаси, на «Горе встреч риши», пребывало пятьсот пратьекабудд²³. В то время одна обезьяна ежедневно наблюдала за жертвоприношениями и поведением пратьекабудд. Затем пратьекабудды ушли в другое место, а на горе стало обитать пятьсот бродячих брахманов. Некоторые из этих брахманов совершали жертвоприношения солнцу и луне, некоторые – божеству огня. Те, кто совершал жертвоприношения солнцу и луне, поднимали одну ногу в направлении солнца и луны. Поклонники же божества огня каждое утро возжигали огонь.
Тогда обезьяна схватила рукой поднятые ноги тех брахманов и дернула их вниз, а также потушила огонь у тех, кто его возжёг. Затем она села выпрямившись, как сидят в позе медитации. Тут бродячие брахманы сказали один другому:
– Похоже, что эта обезьяна хочет оказать нам: «Поступайте так!» Давайте мы так же сядем, выпрямив тело, и подумаем над смыслом этого.
И как только бродячие брахманы сели в такую позу, они проникли умом в её смысл и стали пратьекабуддами.

– В той жизни, в то время, – сказал Упагупта, – я и был той обезьяной.
– Почему же ты возродился тогда в теле обезьяны? – спросили окружающие.

– Давным-давно, девяносто калп тому назад, – рассказал Упагупта, – когда в мир явился будда Випашьин, в Варанаси, на «Горе встреч риши», обитали монахи. В то время один монах, обретший духовный плод, быстро шел по вершине горы. Тут один молодой монах сказал ему:
– Монах, ты такой же быстрый, как обезьяна.
По этой причине и вследствие этого он был обречён иметь тело обезьяны в продолжение пятисот рождений. Поэтому следите за речью своей и не говорите грубых слов.

Когда Упагупта излагал это поучение, некоторые из многочисленных окружающих обрели духовный плод вступления в поток, одного возвращения, невозвращения и архатства. Некоторые взрастили благой корень становления пратьекабуддой. Некоторые породили помысел о наивысшем духовном пробуждении¹⁷.
И бесчисленное множество было тех, кто обрёл невозвращение.