ДЖАТАКА ОБ АССАКЕ

Словами «С великим Ассакой-царем...» Учитель, что жил в ту пору в роще Джеты, начал свой рассказ о вожделении монаха к оставленной в миру жене.
Ибо монах тот на вопрос Учителя: «Правду ли говорят, монах, что ты охвачен тоскою?» – отвечал: «Да, это правда!»
А на вопрос: «По ком же тоскуешь ты?» – отвечал: «По жене своей, что осталась в миру!»
– О монах! – молвил тогда Учитель. – Не только ныне ведь испытываешь ты любовное томление из-за этой женщины, но и прежде ввергался ты из-за нее в великое страдание!
И он поведал собравшимся о прошлом.

В стародавние времена в городе Летали, что в стране Каши, восседал на троне царь по имени Ассака. А старшую из жен его звали Уббари, и она, обаятельная, превосходно сложенная, ласкающая взор красотою, превосходящею всё видимое у людей, уступавшая прелестью разве лишь богам, была царем любима. И вот она скончалась.
С её смертью погрузился царь в пучину горя и страдания и немного помрачился в уме. Приказал он набальзамирозать тело покойной жены сезамовым жмыхом и в деревянном корыте поставить его под свое царское ложе. Сам же возлег на ложе и лежал так, беспрестанно рыдая и причитая и отказываясь от пищи.
Отец с матерью, прочие родичи, друзья и приближенные, брахманы¹¹, домовладельцы и иные подданные толпились вкруг него, говоря ему: «Не горюй так, о великий царь! Непостоянно ведь все созданное!» – и пытались они так или иначе утешить царя, но переубедить его не смогли. И так в тоске провел он семь дней.

Бодхисаттва¹⁵ же в ту пору жил в предгорьях Гималаев и был отшельником, одолевшим пять сверхзнаний и восемь ступеней сосредоточения. Заостривши внутренний и внешний взор свой, он обозревал своим божественным оком всю Джамбудвипу¹⁰. Увидев того царя Ассаку, столь сокрушавшегося, он решил: «Я должен оказать ему помощь!» Своей чудотворной силой он поднялся в воздух и, опустившись в царском саду, уселся на священный камень, уподобясь золотому истукану.

А в это самое время пришел в сад некий юный брахман, живший в городе Потопи. Увидев Бодхисаттву, он почтительно приветствовал его и сел неподалеку. Бодхисаттва отнесся к юноше дружелюбно и вопросил:
– Скажи-ка, юноша, предан ли дхарме⁵⁶ ваш царь?
– Да, почтенный, – отвечал ему юноша, – царь предан дхарме. Только вот жена у него умерла, и он распорядился поместить её тело в деревянное корыто, а сам лежит лежнем и рыдает – нынче уже седьмой день пошел! Почему бы тебе не избавить царя от такого страдания?! Столь благочестивому и многознающему, как ты, вполне пристало приходить на помощь царям в подобных несчастьях!
– Но ведь я, юноша, – возразил Бодхисаттва, – с царем и незнаком. Вот если б он сам пришел ко мне и спросил, я бы показал ему место нового рождения его усопшей супруги и побудил бы ее заговорить с ним!
– Тогда, почтенный, посиди тут, покуда я не приведу к тебе царя! – попросил юноша. И, заручившись согласием Бодхисаттвы, юноша направился к царю.
Поведав ему обо всем, он сказал: «Надо тебе поехать к тому отшельнику, обладающему даром божественного всевидения!»

Радуясь мысли, что он сможет увидеться со своей Уббари, царь взошел на колесницу и направился к указанному месту. Почтительно приветствовал он отшельника, сел рядом с ним и спросил:
– Правду ли говорят, что ты знаешь место нового рождения госпожи моей?
– Да, это так, великий царь, – отвечал отшельник.
– Где ж возродилась она?
– Из-за того, что в прошлом рождении, о великий царь, опьяненная красотою своею, жена твоя всем прочим пренебрегала и не совершала благостных дел, она обрела новое существование в лоне самки навозного жука и теперь находится здесь – в этом саду.
– Не верю я в это! – воскликнул царь Ассака.
– Ну, тогда, – сказал отшельник, – я тебе её покажу и заставлю заговорить с тобой!
– Будь посему! – согласился царь.

Тогда Бодхисаттва произнес: «Эй вы, те двое, что скатываете шарик из навоза, явитесь к царю!» – и своею божественной силой заставил жуков приблизиться, и те тотчас подползли к царю.
Указав на одного, Бодхисаттва промолвил:
– Вот, о великий царь, госпожа твоя Уббари. Оставив свой навозный шарик, она ползет следом за супругом-жуком. Узри же ее!
– Нет, я по-прежнему не верю, почтенный, что моя Уббари обрела новое рождение в лоне самки навозного жука! – воскликнул царь.
– Что ж, я заставлю ее заговорить! – сказал отшельник.
– Заставь, почтенный! – согласился царь.

Бодхисаттва, своею божественной силой побуждая самку жука начать разговор, воззвал:
– Эй, Уббари!
– Чего тебе, почтенный? – отвечала та человеческим голосом.
– Как звали тебя в твоем прежнем рождении?
– Я была старшей женой царя Ассаки, почтенный, а звали меня Уббари.
– А теперь кто тебе мил: царь Ассака или жук навозный?
– То, почтенный, – ответствовала Уббари, – было мое прежнее рождение! Тогда я с супругом моим гуляла по этому самому саду и наслаждалась всем тем, что имеет форму, звук, запах, вкус или что можно осязать. Но теперь, после того как с кончиною своею я отторглась от прежнего существования, что мне в этом царе?! Нынче я могла бы убить царя Ассаку и кровью из горла его умастить ноги супругу моему, навозному жуку!
И, говоря так в присутствии всей царской свиты, она человеческим голосом спела:

– С великим Ассакой-царем,
Любимым, мужем дорогим,
Взаимной страсти полные,
Гуляли некогда мы тут!
Но боль и радость прежних дней
Затмилась новым бытием,
Вот почему навозный жук
Милей мне Ассаки – царя!

Услыхав её речи, царь Ассака понял, что скорбел напрасно. Там же, в саду, он распорядился, чтобы мертвое тело вынесли вон из опочивальни. Потом омыл себе голову, почтительно простился с Бодхисаттвой и воротился в город. Избрав другую царицу старшей женою, он продолжал править царством в соответствии с дхармой. Бодхисаттва же, наставив так царя и освободив его от тоски по умершей, удалился назад в Гималаи.

И, завершая свое наставление в дхарме, Учитель явил слушателям Четыре Благородные Истины¹³⁰ и истолковал джатаку, связывая перерождения (с усвоением Благородных Истин страдавший от тоски монах, утвердившись в Потоке, обрел свой первый плод⁶⁸):
«Уббари в ту пору – это оставшаяся в миру супруга монаха. Царем Ассакой был тоскующий монах, отшельником же – я сам».